Форум » Методика тренировки » Из книги Григория Родченкова » Ответить
Из книги Григория Родченкова
Составитель: Для начала - рассказ о том, кто такой принц де Мерод. https://www.sport-express.ru/doping/reviews/pochemu-na-moskovskoy-olimpiade-80-ne-nashli-dopinga-proby-vseh-prizerov-vylili-v-yauzu-istoriya-1694393/ Истории про бельгийского принца Александра де Мерода, который первым возглавил мировую борьбу с допингом Сейчас кажется, что ВАДА и борьба с допингом были всегда, но это отнюдь не так. Всемирное антидопинговое агентство создали только в 1999-м, а до того с допингом боролся Международный олимпийский комитет. Делал это на протяжении тридцати с лишним лет один и тот же человек — глава медицинской комиссии МОК бельгийский принц Александр де Мерод. Именно на его долю выпали ГДР-овские пловчихи, накачанные анаболиками, два громких бойкота в Москве и Лос-Анджелесе, скандал с Беном Джонсоном в Сеуле... Через все эти истории принц прошел не без потерь для своей репутации. И даже сейчас непонятно, кем его считать: героем, пионером борьбы с допингом — или все же покрывателем разных темных историй. Казался проходной кандидатурой, а остался на 30 лет Принц Александр де Мерод пришел к борьбе с допингом на волне трагедии. Трагически скончался чемпион мира и лучший спортсмен Великобритании 1965 года велогонщик Томас Симпсон. Его девизом было: «Если тебя убьет десяток таблеток, уколов или доз, прими девять и победи!». С допингом на тот момент официально не боролись, так что о его приеме не стеснялись говорить открыто. Да и вообще, на волне распространения анаболических стероидов и амфетаминов абсолютно все спортсмены были уверены: без допинга выступать просто невозможно. Но однажды угадать с правильной дозой не удалось: 13 июля 1967 года Симпсон умер во время одного из этапов легендарной многодневки «Тур де Франс». В те времена гонщикам запрещалось брать воду и питание из машин сопровождения. А потому они нередко останавливались, чтобы наполнить бутылку, скажем, в ближайшем фонтане. Вот только у Симпсона, как выяснилось, в бутылке была не вода, а алкоголь! В сочетании с убойной дозой амфетаминов и обезвоживанием это дало смертельный эффект. Англичанин упал замертво, не доехав до вершины горы. Пальцы, мертвой хваткой сжимавшие руль велосипеда, не смогли разжать даже врачи. Вскоре после трагической гибели Симпсона в МОК все-таки задумались о полномасштабной борьбе с допингом. Не дело, когда спортсмены умирают на трассе на глазах у зрителей. Но понимания, как конкретно бороться и кто должен эту борьбу возглавить, все еще не было. Поэтому утвердили де Мерода — 31-летнего принца даже без медицинского образования. Казалось, это проходная кандидатура, просто чтобы разрядить ситуацию. Кто бы мог подумать, что принц останется во главе комиссии на почти сорок лет, вплоть до своей смерти в 2002-м. Как ловить допингеров, если не брать допинг-проб? На тот момент, спортсменов не тестировали даже во время соревнований, не говоря уж о внесоревновательном контроле. Но уже в 1968-м, на следующий год после своего назначения, де Мероду удалось организовать первое в истории допинг-тестирование на Олимпийских играх. Тут же попался первый нарушитель — шведский пятиборец по имени Ханс Гуннар Лилленвал. Правда, эта история больше напоминает анекдот. Думаете, у него нашли повсеместно использовавшиеся амфетамины? Отнюдь, ведь методы тестирования были несовершенны: такие субстанции еще просто не умели ловить. Зато в организме шведа обнаружили... следы алкоголя. Оказалось, что перед соревнованиями по стрельбе он выпил две бутылки пива, чтобы не нервничать. А алкоголь в то время приравнивали к допингу. Так незадачливый Ханс вошел в историю. А вот анаболические стероиды, как ни странно, даже не вошли в самый первый Запрещенный список — МОК с подачи де Мерода не считал, что они несут прямую угрозу жизни и здоровью. Почему допинг искали, но не находили Далее на долю де Мерода выпадали одно испытание за другим. Началось все с ГДР-овского чуда 1970-х, когда местные спортсменки вдруг стали разговаривать мужскими голосами и крушить всех соперниц. Что в этой стране происходит анаболический бум — знали все. Но анаболики по-прежнему даже не были запрещены. О последствиях приема гормональных препаратов знали мало, и МОК волновало только, чтобы спортсмены не умирали. Де Мерод запретит анаболические стероиды только в 1975-м, когда станет известно, что в ГДР кормят допингом даже детей, и у тех происходят необратимые изменения в развитии организма. Этому способствовала и смена президента МОК — вместо флегматичного миллионера Эвери Брендейджа пришел более прогрессивный ирландский лорд Килланин. Тем не менее, допинг по-прежнему искали, но не находили. Слишком примитивны были тесты с одной стороны — и при этом изощренны допинговые программы с другой. В Монреале-76 из двух тысяч взятых у спортсменов проб в 269 искали конкретно стероиды. Всего восемь из них дали положительный результат. При этом у спортсменов из сборной ГДР все взятые пробы были отрицательными. Известно, что абсолютно все эти спортсмены принимали стероидные препараты. Вот вам и первое противоречие де Мерода: он совершил прорыв, попытавшись поймать стероиды, но довести дело до реальной поимки нарушителей не сумел. После Монреаля близилась Московская Олимпиада. Во время нее, как известно, у участников не было обнаружено ни одной положительной допинг-пробы. То есть вообще ни одной! В расцвет эпохи стероидов абсолютно все спортсмены выступали чистыми. Можете в это поверить? Есть несколько версий, почему так вышло. Версия первая, официальная: тестирование все еще было крайне несовершенно. Обмануть анализ — нечего делать: достаточно было выпить несколько литров подсоленной воды, как делали восточные немцы, либо лимонной кислоты — это советское ноу-хау. Но есть и вторая версия, о которой рассказал бывший врач сборной СССР по тяжелой атлетике Сергей Сарсания. Незадолго до Игр заместитель председателя Спорткомитета СССР Виктор Игуменов пригласил в гости главу медицинской комиссии МОК — того самого принца Александра де Мерода. Они вместе съездили на Байкал, порыбачили там и, в общем, решили вопрос. В итоге все пробы призеров московской Олимпиады якобы вылили в Яузу безо всяких анализов. Как потерять пять положительных проб при уборке гостиничного номера Одна из самых спорных историй в долгой карьере де Мерода случилась в 1984-м. На Играх в Лос-Анджелесе были дисквалифицированы за допинг 12 спортсменов. Большой прогресс по сравнению с Московской Олимпиадой — там, напомним, наказаний было ровно ноль. Но какие страны представляли пойманные допингеры — неужели США? Конечно же, нет. Швеция, Исландия и Ливан — вот вам «империи допинга». Ни один из американских участников пойман не был. США выиграли 83 золотых медали и уверенно возглавили медальный зачет — как и СССР четырьмя годами раньше. А самое любопытное, что спустя десять лет де Мерод признался: еще пять или шесть положительных тестов бесследно исчезли по его вине. Вроде как во время уборки гостиничного номера их нечаянно выкинули в урну. А принц решил никому об этом не рассказывать, чтобы «не разрушать доверие к МОК». Кому принадлежали эти пробы — мы не знаем до сих пор. Самым заметным достижением де Мерода считается поимка на допинге Бена Джонсона на Играх 1988 года. Это стало первым громким допинговым скандалом в истории, когда уличили в анаболиках не условного ливанца, а настоящую звезду мирового спорта. Но и тут не все было чисто. Много лет спустя всплыла информация, что в МОК сомневались: стоит ли делать скандал с Джонсоном достоянием общественности, и только благодаря случайной утечке информации канадца все-таки наказали. Уже в 1990-х де Мерод зачем-то поссорился с легендарным президентом МОК Хуаном Антонио Самаранчем, обвинив Испанию в распространении допинговых препаратов через подпольные лаборатории. Но быстро принес извинения, так как конкретных доказательств не было. После создания ВАДА в 1999-м де Мерод пытался уйти в отставку, и именно Самаранч убедил его остаться. В 2002-м принц де Мерод скончался от рака легких, не оставив после себя наследника. Соболезнования выразили все руководители МОК, принца и сейчас чтят как одного из пионеров олимпийского движения. А все противоречия? А у кого в то время их не было.
Ответов - 2
Составитель: https://www.sport-express.ru/doping/reviews/chto-dumaet-grigoriy-rodchenkov-o-dopinge-v-amerikanskom-sporte-1664847/ Пытаясь найти одно старое письмо в почте, я наткнулся на послание от экс-руководителя Московской антидопинговой лаборатории Григория Родченкова. Летом 2014-го он присылал мне много всего интересного, включая свою книгу в электронном виде. Не уверен, что в бумажном она вообще существует. Перечитал ее. Интересного — выше крыши. Например, доходчиво объясняется, для чего нужен тот или иной препарат и насколько сложно его обнаружить. Или рассуждения о том, что допинг никуда никогда не денется — не только из-за подверженных соблазнам спортсменов, но и из-за миллиардных оборотов фармакологических компаний. Плюс десятки наглядных историй о подменах и сокрытиях допинг-проб в 80-90-е. Все это не имеет отношения к происходившему в Сочи-2014, но книга дает представление о том, как была устроена антидопинговая система раньше. И наша, и не наша. А по-своему весело было везде. Сильно ли изменилась ситуация сейчас? Каждый вправе думать по-своему. Ниже отрывки из книги Родченкова. Абзацы не связаны между собой, каждый — отдельная история. Карл Льюис, Майкл Джонсон и пропавшие из сейфа в президентском отеле документы По свидетельству газет, оборот американского рынка анаболиков и прогормонов за 2002 год впервые превысил один миллиард долларов. Крупнейшая американская спортивная организация, Лига американского футбола, тесты проводит давно, но результаты официально не раскрываются и не обсуждаются. Известно только, что положительные пробы на тестостерон и 19-нортестостерон (нандролон), являющиеся в основном следствием применения прогормонов, вообще не рассматриваются Футбольной лигой как допинговые. Принцу де Мероду, одному из самых великих деятелей спорта прошлого века и большому оптимисту в деле борьбы с допингом, припоминают по сей день необъяснимое исчезновение документов из закрытого сейфа в его президентских апартаментах во время Олимпиады в Лос-Анжелесе. Там были данные по 8 или 9 положительным пробам, принадлежавших очень известным спортсменам. Было решено не разглашать это событие в течение 10 лет. Но до сих пор не известны ни имена спортсменов, ни названия обнаруженных препаратов. В апреле 2003 года доктор Вейд Эксум, в свое время член советско-американской программы по борьбе с допингом, объявил, что еще в 1988 году во время отборочных олимпийских соревнований в Индианаполисе было 8 положительных проб на допинг, из них три принадлежали бегунам, ставшими в дальнейшем в Сеуле олимпийскими чемпионами. Это были Карл Льюс (100 м и длина), Джо ДеЛоач (200 м) и Андре Филипс (400 м с/б). Сколько поднялось газетного шума! Однако ИААФ объявила, что ей были известны результаты тех проб. Там были небольшие концентрации эфедрина, псевдоэфедрина и их метаболитов, ниже того уровня, когда эти соединения засчитываются как допинг. Более того, такие концентрации можно было списать на неумышленное применение супплементов, что и сделал Льюис в своей объяснительной записке. Поэтому Президент ИААФ Ламин Диак официально и достаточно резко в передовой статье IAAF News № 61 от 30 апреля 2003 г. назвал эти случаи «фальшивыми обвинениями» в адрес всей легкой атлетики и Карла Льюиса, «одной из наших легенд», — и закрыл их для дальнейшего обсуждения. В свое время на долю профессора Дурманова выпал просто замечательный успех — это был повторный анализ на ЭПО пробы «Б» нашей бегуньи, Ольги Егоровой, во Франции в 2001 году, накануне ЧМ по легкой атлетике в Эдмонтоне. Тогда во французской лаборатории что-то не получилось, и положительный результат подтвержден не был. Причем французы на Дурманова очень обиделись — он им сказал, что по-французски не понимает, а сам все прекрасно понимал и был в курсе всех случившихся проблем во время повторного анализа. И наша спортсменка избежала дисквалификации, уверенно победила назло всяким Сабо и Радклифф в Эдмонтоне в беге на 5000 м и завоевала Гран-при по итогам сезона. Этот случай вошел в историю. Хотя всем было понятно, что проба Егоровой отрицательной не была, тут обольщаться не надо. Тем не менее такой исход многих порадовал, потому что именно российским спортсменам почему-то все время доставалось от допинг-контроля больше всего. Очевидно, что все его европейские рекорды в беге на 3000, 5000 и 10000 метров, установленные Эль-Геррушем в 1999-2000 гг., были замешаны на эритропоэтине и их следует давно перечеркнуть. Завершая годовой обзор, мне хочется отметить самую потрясающую новость, почему-то не привлекшую газеты. Это маленькая заметка, висевшая в 2001 году в чате на сайте ИААФ. В ней говорилось, что Майкл Джонсон, рекордсмен мира и олимпийский чемпион Атланты и Сиднея в беге на 200 и 400 метров, ни разу за годы своей карьеры не подвергался внесоревновательному контролю! Вот это до сих пор не укладывается у меня в голове. И опровержения этому я нигде не встречал. Более того, эта заметка исчезла с сайта ИААФ. Ведь сколько по его поводу было разговоров — как же это он с такой неправильной техникой и короткими ногами может так быстро бегать? Оказывается, что вполне может, если только не тревожить его внесоревновательным контролем. Виски вместо мочи у трехкратной олимпийской чемпионки из Ирландии В 80-е на нандролоне попадались преимущественно спортсмены из бедных стран или просто «чайники». Однако на фоне успеха первого чемпионата мира по легкой атлетике в Хельсинки в 1983 году, появления богатых спонсоров и дальнейшей коммерциализации мирового спорта открыто признавать существование такой проблемы никому не хотелось. Более того, в критический момент делалось все, чтобы скрыть истину и приукрасить действительность. Истину мы не знаем до сих пор: по косвенным данным, во время чемпионата мира в Хельсинки было 38 положительных проб, причем 17 из них принадлежали кому?.. — нет, не угадали, — легкоатлетам США. Звездопад мог быть неописуемым — но ныне покойный Примо Небиоло, президент Международной ассоциации атлетических федераций (ИААФ), положивший много сил на организацию первого в истории мирового чемпионата, — торжественно и спокойно объявил, что положительных проб нет. Из жертв нандролона восьмидесятых годов я бы отметил двоих. На Олимпиаде в Лос-Анджелесе в 1984 годе попался Марти Вайнио, чемпион Европы в Праге в 1978 году в беге на 10000 м (27.30,99!). Более того, стало известно, что за несколько месяцев до Лос-Анджелеса организаторы роттердамского марафона просто скрыли факт его положительной пробы, тот же нандролон. И еще один титан пал жертвой нандролона в 80-е годы — это Батч Рейнольдс, автор феноменального рекорда в беге на 400 м — 43.29, побитого только Майклом Джонсоном на чемпионате мира в Севилье в 1999 г. У Рейнолдса в пробе был четкий нандролон, но во время контрольного анализа в лаборатории Парижа в присутствии американского эксперта из Олимпийской лаборатории Лос-Анджелеса был нарушен протокол Образцовой лабора-торной практики. Оправдали. Чемпион сеульской Олимпиады в беге на 5000 м Джон Нгуги, просто бежал куда-то в горы, когда инспекция с проверкой приехала к нему в тренировочный лагерь. Сборная Австрии, спринтеры, всей эстафетной командой попались на станозололе. Еще случай, вошедший в историю, — внесоревнова-тельный контроль у Мишель Смит, феноменальной ирландской пловчихи, ставшей трехкратной олимпийской чемпионкой Атланты-96 почти в ветеранском возрасте. Она все время меняла свое местонахождение, пока однажды зимой ее не застали в США на тренировочном сборе, и взяли пробу. Что там было при отборе пробы, не знает никто, только в пробах А и В оказался ирландский виски. Ее дисквалифицировали. В советские времена у нас тоже наблюдались подмены, причем это был раствор фурацилина, продававшийся в аптеках и по цвету напоминавший мочу. Виски в то время были практически недоступны. В 98-м попались несколько ведущих французских футболистов во главе с чемпионом мира Кристофом Дюгарри. Они отделались испугом. А вот когда нандролон был найден у Шалимова, нашего футболиста, игравшего в Италии, — то последовала двухлетняя дисквалификация. Но Бог шельму метит, и вскоре итальянская антидопинговая лаборатория, поймавшая Шалимова, была со скандалом дисквалифи-цирована из-за того, что скрывала положительные пробы у итальянских футболистов. Все, кто метает диск за 57 м, должны быть дисквалифицированы На соревнованиях в Париже в 1984 году легенду отечественной легкой атлетики Татьяну Казанкину, трехкратную олимпийскую чемпионку в беге на 800 и 1500 метров, неожиданно пригласили сдать пробу на допинг. Это было после той самой Олимпиады в Лос-Анджелесе с нашим «неучастием». По официальной версии, руководитель советской делегации запретил Казанкиной сдавать пробу на допинг. Если бы она ослушалась руководителя — стала бы невыездной на те же пару лет. Сдавать пробу Казанкина не пошла, и ИААФ ее дисквалифицировала, засчитав отказ как положительный результат на допинг. Этот случай основательно укрепил опасения советских спортивных руководителей: в том же году поздней осенью неожиданно и без объяснений был отменен выезд наших бегуний, абсолютных лидеров и рекордсменок мира, в США, в Сан-Диего, на первый чемпионат мира в беге на 10 км по шоссе. Интересен случай Саманты Фоши, американской пловчихи, отбиравшейся на Олимпиаду в Барселону. В ее пробе оказался в больших количествах местеролон — жесткий анаболик с антиэстрогенным действием. Казалось естественным, что спортсменка такого класса не будет накануне старта употреблять анаболики — и Фоши оправдали только из-за этого. Даже не стали выяснять, откуда взялся анаболик. Не могу забыть, как много лет назад один известный тренер, когда дисквалифицировали его талантливого ученика, а с него самого снимали звание Заслуженного тренера СССР, откровенно сказал, что если с допингом хотят бороться последовательно, то всех, кто метает диск за 60 метров, следует дисквалифицировать пожизненно. А первую дисквалификацию надо давать за выполнение норматива мастера спорта СССР, то есть за результат в районе 57 метров. У Бена Джонсона в 1986-м были положительные пробы, но наши руководители решили не омрачать праздник В 1983 году, перед Олимпиадой, когда профессор Манфред Донике, директор кельнской лаборатории, создал новую методику для чувствительного обнаружения анаболиков и тестостерона, наводившую ужас на всех. Самый известный случай того года — это паническое бегство американских спортсменов из Каракаса, с Панамериканских игр, когда они узнали, что приезжает Донике со своими приборами проводить допинг-контроль. У Бена Джонсона была положительная проба на станозолол в 1986 году во время первых Игр Доброй воли в Москве, за два года до сеульской Олимпиады. Тогда он по небегучей дорожке в «Лужниках» показал в беге на 100 м невероятные 9,95! На допинг-контроль Бен шел улыбаясь и приветствуя зрителей, будучи уверен, что ничего найти невозможно. Это было верно для всех антидопинговых лабораторий мира — кроме нашей, московской. В тот день, когда Бен Джонсон бежал 9,95, я сутки работал в лаборатории. Поздней ночью с легкой атлетики привезли пять закодированных, то есть без имен, проб: две были отмечены как женские, три — мужские. А врач, принимавший у спортсменов пробы, похвастался автографом Бена. Его пробу я вычислил мгновенно, как только посмотрел на список препаратов, которые задекларировали мужчины. Две пробы были со стандартным набором фармакологии: эссенциале, карнитин, панангин, инозин — которым тогда пичкали сборную СССР, то есть это были наши ребята. Тогда третья проба, без всяких пометок, должна принадлежать Бену Джонсону. И именно в этой пробе хорошо были видны оба пика метаболитов станозолола. На следующий день анализ повторили — классический станозолол! Но мир этого не узнал. Помимо Бена Джонсона, на первых Играх Доброй воли в Москве было 14 положительных проб, в том числе у звезд легкой атлетики из ГДР. Но наши спортивные и партийные руководители не решились «омрачать праздник», все-таки эта была первая — с 1976 года! — встреча атлетов СССР и США после бойкота Олимпиад в Москве и в Лос-Анджелесе. Так что Бен Джонсон еще два года удивлял мир своими результатами, без проблем пройдя девятнадцать допинг-тестов, пока, бедняга, не попался в Сеуле. Параллельно оралтуринабольной программе подготовки спортсменов в ГДР существовала аналогичная станозолольная программа в Америке, о чем можно узнать из отчета правительственной комиссии Канады, которая расследовала дело Бена Джонсона. Если систему подготовки высококлассных атлетов ГДР постоянно поминают как ужасную и бесчеловечную, то канадский отчет, страниц 400 текста, почему-то никто не вспоминает. А там столько интересного, хоть на русский язык переводи. И с той, и другой стороны океана во время подготовки к Олимпийским играм и соревновательного отбора к ним попавшиеся на допинге спортсмены не дисквали-фицировались, а так, предупреждались и прощались. Например, в 1988 году на отборе в Индианаполисе, где ныне покойная Флоренс Гриффит-Джойнер показала фантастические 10,49 в беге на 100 метров (Френсис тогда сказал, что она обогнала свое время на 49 лет), а полуфиналы в беге на 400 м у мужчин закрывали с результатом из 45 секунд, было 17 или 18 положительных проб. Тестостерон и китайцы В ближайшее время проблема тестостерона останется. Спортсмены его применяли, применяют и будут применять. Наконец, ходят слухи, что китайские полуподпольные производители тестостерона и его прогормональных аналогов планируют переход на использование сырья естественного происхождения, что основательно затруднит применение методов измерения изотопного соотношения при выявлении допинговых нарушений. Хотя в это верится с трудом, зачем им усложнять такой прибыльный бизнес? Осенние события 2003 года очень сильно изменили наши представления о реальном состоянии проблемы борьбы с допингом в спорте. Оказалось, что в США уже много лет существует развитая программа подготовки олимпийских чемпионов и призеров, основанная на применении модифицированного анаболического стероида, тетрагидро-гестринона (ТГГ). Рай на Земле, где обитали и блаженствовали, по подсчетам американских газет, более пятидесяти чемпионов и призеров современных Олимпийских игр, не считая неолимпийских миллионеров-профессионалов: бейсболистов, футболистов, боксеров. Чемпионат мира в Париже начался с неприятной для всех нас новости. Было объявлено, что Наталья Садова лишается золотой медали за победу в метании диска на предыдущем чемпионате мира в Эдмонтоне вследствие превышения допустимой концентрации кофеина в ее пробе. Сразу после чего кофеин исключается из Списка запрещенных препаратов... Виктор Конте и его список Анализы у Конте делали все, список его клиентов лежал в интернете. Кого там только нет: теннисисты Пит Сампрас и Иван Лендл, Жанна Пинтусевич-Блок, Марион Джонс и Тим Монтгомери (кстати, именно Виктор Конте порекомендовал им поработать с Чарли Френсисом, тренером Бена Джонсона, дисквалифицированного на Олимпиаде в Сеуле после победы с мировым рекордом в беге на 100 метров), звезды плавания Матт Бионди и Эми Ван Дайкен, боксер Шон Мосли, весь цвет американского бодибилдинга. Но это вовсе не означает, что они принимали ТГГ. Это реклама предприятия. Американцы всегда имели в арсенале препараты, практически не определявшиеся при допинг-контроле или имевшие короткие сроки выведения. Френсис их прямо называет — это в восьмидесятые годы миболерон, затем оксандролон (анавар) и последнее время норболетон (генабол). Миболерон и норболетон очень токсичны и дают нежелательные побочные эффекты. Сейчас эти препараты определяются, но спортсмены уже перешли на гормон роста и новые стероиды, которые Френсис не называет. По-видимому, ТГГ был одним из них. Вторым, как оказалось, был дезоксиметилтестостерон (ДМТ или Мадол). Его в 2005 году обнаружили при таможенном досмотре на канадской границе Самаранч хотел сократить список запрещенных препаратов, ему надоела борьба с допингом Олимпиада в Афинах началась с примечательного скандала — греческие спринтеры, герои Олимпиады в Сиднее, Костас Кентерис (золото на 200 м) и Катерина Тану (серебро на 100 м) уклонились от внесоревновательного допинг-контроля. Причем Костас должен был зажечь огонь Олимпиады! Они на день раньше улетели из Чикаго, где у них был предолимпийский сбор и ожидался отбор пробы, появились в олимпийской деревне в Афинах, а вместо сдачи пробы — а за ними уже шла антидопинговая погоня! — оказались в больнице в результате таинственной аварии. Маркиз де Самаранч, президент МОК в течение 20 лет, тоже был, оказывается, не без греха. С трибуны он говорил вроде правильные речи, но сам частенько повторял, что эти допинг-контролеры только и мечтают кого-нибудь поймать и осложнить ему жизнь. А однажды весь мир узнал, как вся эта борьба с допингом ему надоела и что давно пора сократить Список запрещенных препаратов, а оставить только те, что действительно опасны для здоровья — стрихнин, например. Правда, эти слова он, почти восьмидесятилетний дедушка, пробормотал себе под нос, сидя в отеле в своем номере и следя по телевизору за велогонкой, когда для заполнения эфира комментатор завел очередной пустопорожний разговор по проблемам допинга. Только в это время рядом оказался журналист, давний друг, казалось бы, однако на следующий день все испанские газеты вынесли дедушкины слова на первую полосу.
любитель: Борьба с допингом абсурдна, потому что без него нет результатов мирового класса. Думать иначе - обманывать себя и других людей. Допинг - это обыкновенная фармакологическая поддержка организма, без которой организм не выдержит современных спортивных нагрузок (не путать с физкультурой для себя; спорт - это профессия). Вера в чистоту спорта - один из самых опасных мифов, который позволяет существовать куче ненужных бюрократических инстанций вроде WADA. По степени вреда борьба с допингом превосходит даже олимпийскую систему барона Кубертена.
полная версия страницы